Исторический материал о трагической судьбе волынской дворянки, литературно обработанный О. Левицким в документальной повести «Ганна Монтовт» (1888), заставляет задуматься о некоторых извечных вопросах взаимных отношений полов, конфессий и наций в украинской элите.
Богатая наследница и дважды княгиня
Ганна Монтовт была дочерью богача-литвина, католика, и православной матери, белорусской шляхтянки, а родилась на Украине. Произошло это в 1547 году в отцовском замке Коблин. Вопреки данному отцом матери обещанию (подтвержденному юридически) крестить детей в православную веру, она была окрещена католичкой. Буйный отец ее вынужден был в качестве компенсации подарить новорожденной дочери все свои имения, оставаясь пожизненным их владельцем.
Семи лет от роду девочка потеряла мать, а от назначенной отцом воспитательницы, литовки из Вильно, обучилась только польской грамоте и манерам, приличным шляхтянке. В 15 лет отец выдал ее замуж за князя Богуша Любецкого, но брак этот через два года завершился болезнью и смертью мужа. По его желанию Ганна повезла гроб в Киев, чтобы похоронить в одном из киевских монастырей, а по пути решила отдохнуть в подаренном ей покойным супругом Хабенском замке. Оттуда, окружив замок войском, ее выгнал зять князя Богуша – и этот эпизод должен был показать юной вдове, что ее благосостояние весьма шатко и даже эфемерно.
На обратном пути из Киева Ганна остановилась в местечке Черняхов, у приятеля покойного мужа Иосифа Немирича. Тут впервые проявилось ее легкомыслие – княгиня не на шутку увлеклась племянником пана Иосифа – Иваном Олизаровичем. Она не только обвенчалась (или обручилась) с молодым шляхтичем, но и оставила ему какие-то «записи» на свои владения и личную печать.
Властный отец Ганны спас положение, выдав ее за православного князя Василия Солтановича Сокольского. Но сначала брат пожилого жениха, князь Марко, с боем вызволил невесту из Черняхова. После венчания Ганна прожила три года спокойно в Соколе, имении своего второго (или третьего?) мужа, который был вынужден откупиться от Ивана Олизаровича.
От вдовы двух князей – до жалкой приживалки
В 20 лет Ганна снова овдовела. Отец позабыл о ней, женившись на молодой аристократке княжне Варваре Порыцкой и породнившись через нее с князьями Збаражскими, Вишневецкими и Воронецкими. Ганне, бездетной и «ляхивке», туго приходилось в православной семье последнего мужа, поэтому она сделала очередную глупость, выскочив замуж за польского авантюриста Казимежа Ледницкого, протестанта. Тут еще и отец Ганны умер, оставив все свое состояние молодой жене, а дочери, вопреки прежним обязательствам, завещал одну только деревеньку Липую. Ледницкий, оказавшийся запойным пьяницей, начал отсуживать потерянные женой имения, а поскольку в этом деле не преуспел, принялся поколачивать обманувшую его ожидания супругу.
Помогла Ганне, как ни странно, новая владелица Коблина, ее мачеха Барбара Монтовт. В начале 1571 года она устроила побег падчерицы из Киселина, куда ее заточил Ледницкий, а родичи Вишневецкие сумели выдворить Ледницкого в Польшу, где он окончательно спился и умер.
Ганна же поселилась в Коблине на правах гостьи, близкой родственницы и подруги по развлечениям мачехи. На радостях она отказалась от всех своих прав на отцовское наследство в пользу Барбары.
Однако вскоре Барбара вышла замуж за Александра Семашко, шляхтича-русина, из карьерных соображений принявшего католицизм. Твердой рукой принялся он наводить порядок в Коблине, и Ганне пришлось переехать в Липую. Там она устроила себе развеселую жизнь, по округе пошли слухи об оргиях ее слуг и любовных похождениях самой хозяйки. Все бы ничего, если бы под влиянием двоюродных братьев, Яна и Андрея Монтовтов, Ганна не вздумала затеять тяжбу об отцовском наследстве. Семашко похитил ее, посадил в заточение и принудил отказаться от всех прав, в том числе и на Липую. Ганна снова поселилась в отцовском Коблинском замке, но теперь уже как бедная приживалка и служанка.
Окончательное падение и суд
Когда же двоюродные братья сумели связаться с Ганной, Семашко силой выдал ее замуж за своего слугу, престарелого и придурковатого конюшего. Через пять лет, в 1580 году, этот четвертый (или пятый) муж Ганны подал на нее в суд, обвиняя в разврате и растрате его денег. Ганна признала все обвинения и попросила развода, чтобы она могла уйти в монастырь. Судьи передали право на решение этого дела духовным властям.
Возможно ли извлечь мораль из сей басни?
Смешно нам теперь оправдывать или осуждать Ганну Монтовт. Ведь сами мы живем в мире, где становятся возможны законные браки между затейниками, которых во времена нашей героини называли «содомитами» и сжигали на костре. Что в сравнении с нашими реалиями четыре брака и любовники несчастной Ганны? Внушаемость, неглубокий ум, внешний лоск при отсутствии настоящего образования и воспитания, согласие с подчиненным положением женщины – вот психологические основы ее постепенной деградации. Русинка, она говорила по-польски, жила среди католиков, и не было у нее в юности, как у пушкинской Татьяны Лариной, няни-крестьянки.
Зато ренессансный гедонизм, занесенный в Речь Посполитую итальянцами-придворными королевы Боны Сфорца, встретил в легкомысленной и бездетной молодой женщине благодарный отклик. Любопытно также, что свои богатства Ганна теряла одновременно с красотой и женской привлекательностью, как бы истощая свой и денежный, и природный капитал.
Высокородные польские «родственники» ловко, играючи освободили ее от богатств и поместий, и в конце концов жестоко посмеялись над нею. Однако вот вопрос – решились бы они так поступить с родовитой полькой? Как естественно было для них паразитировать на богатой, «молоком и медом текущей» Украине, точно так же естественно было ограбить приблудную русинку, пусть и католичку.
