Мы в редакции задумались – осталось ли в Украине место, куда еще не пришла революция? Оказалось, отыскать его в нынешних условиях очень трудно. Но нам все-таки удалось отыскать место, где нет телевизоров и интернета, газет и политиков, и где не задают вопрос: «А кого вы поддерживаете?»
Афон на Подолье – так называют один из самых старых и уникальных монастырей Украины. Он находится прямо в скалах, на границе Украины и Молдавии, в Могилев-Подольском районе Винницкой области.
– Приезжайте к нам – мы вас встретим, – радушно по телефону пригласил настоятель монастыря отец Антоний. – Только, пожалуйста, все свои мирские новости оставляйте дома. Мы живем немного в другом мире.
Политический транспорт
Обычно, когда отправляешься в святые места, настраиваешь себя. На какой-то разговор с Богом, на внутренние вопросы, которые хотелось бы задать. Но на этот раз не сложилось.
Проходящий ночью автобус «Севастополь – Черновцы» идет через Умань. Стоянка – 20 минут.
– Вы чего это в кассе билеты все взяли?, – набрасывается немолодой водитель автобуса на меня и двух женщин преклонного возраста. – Мне топливо дают без учета дорог. Заглохнем посреди поля из-за таких, как вы. Сговорились все что ли?
– А кто знает кого ты там из Крыма везешь? Может боевиков русских? Может спалят твой автобус где-то в полях разом с нами? Хоть страховку внуки получат, – не остаются в долгу активные бабушки. – Вон смотри на тех здоровил – это кто? В твой автобус и садиться страшно. Разошелся тут. Вроде в другой стране живет.
Двое парней спортивной внешности подскакивают и дерзко начинают объяснять пожилым «уманчанкам», что они крымчане, ни к каким боевикам отношения не имеют, и вообще – едут по делам.
– Вы бы лучше вон того странного типа спросили – кто он такой и откуда? – заканчивают монолог «крымчане».
– А при чем тут я? – подскакивает «странный тип». – Я студент из Николаева, в гости еду. У меня билет – я сел в Николаеве.
И нарывается на агрессию со стороны «крымчан» и «уманчан».
– Когда вы уже заткнетесь все? – не выдерживает молодая мамаша с малышом на руках. Через несколько минут выясняется, что она из Херсонской области, едет к родителям на Западную Украину.
– Беженцы, значит? Что – чуть жаренным запахло, уже к маме бегом? – распинают молодую мамочку «крымчане», «уманчане» и «николаевец».
Последним в салон вбегает мужчина в военной форме.
– До Рассошек подбросишь? – спрашивает водителя. – На работу вызывают срочно.
Рассошки – деревушка в нескольких километрах от Умани, где еще сохранились воинские склады с боеприпасами.
– На работу его вызывают? Да что вы там вообще делаете, на своей работе? Штаны протираете только! – взрывается толпа. И минут пять молоденький солдатик отдувается за всю украинскую армию.
– Б..ди, суки, ненавижу всех. Чего к вояке пристали? – взрывается на заднем сидении пожилой мужчина. – Не автобус, а какой-то круиз майданутых. Я из Кировоградской области. Верующий, в монастырь еду, б..дь, чтоб ни у кого вопросов не было. И дайте поспать в конце концов.
Таких матов, как от «верующего» до этого в салоне автобуса еще не слышали.
– Слава Украине! – кричит водитель с русским акцентом и трогает с места под всеобщую ругань.
На границе тучи ходят хмуро
Избавиться от угнетающего чувства всеобщего раздора и автобусного «майдана» удается лишь к утру, по прибытию в деревушку Лядово. Здесь, в нескольких километрах от трассы, находится скальный Свято-Усекновенский мужской монастырь. Святая обитель расположена прямо в огромнейших скалах.
На въезде, по просьбе настоятеля, меня встречает завхоз монастыря Александр.
– В 1013 году святой Антоний, основатель Киево-Печерской Лавры, шел из Афона в Киев, – рассказывает завхоз. – Остановился в Лядово. Так и возник здесь монастырь. Еще тогда монахи селились в пещерах. Сами сделали себе храмы из камня, костницу.
Всему этому – больше тысячи лет. Нынешний настоятель, отец Антоний, занялся капитальным строительством. Сейчас оно – в разгаре.
– С божьей помощью справимся, – констатирует завхоз на входе в монастырь. Дальше подниматься приходится самому. Путь – не из легких. Грунтовая дорога частично размыта, а идти приходится все время вверх.
Сама обитель монахов расположена на высоте от 110 метров и выше над рекой Днестр. Зато сверху от пейзажей забивает дух – здесь не только видно, как на ладони, всю деревню, но и соседнюю Молдавию.
Тишина стоит практически абсолютная. Вот где точно не станешь думать о политике. Словно в подтверждение этому телефон перестает ловить украинского оператора и переключается на молдавского – «MolDel».
Распорядок дня
В скальном монастыре сейчас живут шестеро монахов. Свой день они привыкли начинать рано – с 4-5 часов утра. Готовятся к службе, убирают в храме, отапливают дровами весь корпус, готовят проповеди и молитвы.
– Отбоя или подъема у нас нет, – рассказывает на ходу совсем молодой монах – отец Афанасий. – Если кто из братьев хочет – может молиться хоть всю ночь. Если сил нет – нужно отдохнуть.
К удивлению, есть здесь и монахини. К семи утра каждый будний день все спешат на службу – и мужчины, и женщины.
– Монахини живут внизу, в домах, – показывает с высоты настоятель монастыря отец Антоний на частные домики у подножья скалы. – Их тоже шестеро – четверо из женщин инокини, и еще две послушницы. К нам ходят на службу и на трапезу. В остальное время – у себя.
В небольшой церквушке наверху – тьма народу. В монастырь приезжают не только из соседних деревень, но и из далека. Публика – разношерстая. Есть женщины в шубах и в платках от «Диор», а рядом стоят бабушки в стареньких тулупчиках и галошах.
Одна из прихожанок при входе повязывает на себя большой шерстяной платок, чтобы сделать видимость юбки и скрыть брюки. Но к паломникам здесь относятся дружелюбно. Из-за одежды и непокрытой головы из церкви не выгонят.
– Возьмите платок, – протягивает мне при входа старый монах с уставшими глазами.
Монастырская кухня
Пока наверху правят службу – на монастырской кухне во дворе кипит работа. Повар Татьяна готовит еду.
– Я из села. А в монастыре работаю поваром, – рассказывает о себе Татяна, ловко помешивая здоровым черпаком борщ в горшке. – У нас монастырь для села – что-то вроде «градообразующего предприятия». Многие идут наниматься на работу на стройку к отцу Антонию. Батюшка у нас ого-го какой авторитет в округе.
После службы здесь трапезничают и монахи, и паломники. Поэтому готовить приходится много. Зимой Татьяна готовит пищу в помещении. Газа в деревне нет, а если бы и был – провести его в горы к монастырю будет трудно. Выручают газовые баллоны. Летом паломников куда больше – поэтому пища готовится прямо на улице.
Все постное и натуральное – у монастыря есть свой сад, огород, коровник и пасека. А для паломников специально построили гостиницу при монастыре, где можно переночевать.
– Сегодня будет постный борщ, рисовая каша, маринованные огурцы и грибы, а еще пончики со смородиновым компотом, – рассказывает кухарка, рассыпая еду в большие кастрюли, которые носит в трапезную.
Жирного монахи не едят вообще, вне зависимости от поста. Поэтому в рационе – только растительное масло. Вне поста можно яйца и молочное.
В коридоре возле батареи греется молодая женщина – сквозь пуховик видно округлившийся животик.
– Мы с группой приехали из Хмельницкой области. А я замерзла, – говорит будущая мама.
– Вы заходите в трапезную, садитесь возле батареи, – усаживает паломницу в трапезной Татьяна, и насыпает ей горячего борща.
Через час служба заканчивается. Отец Антоний во дворе приглашает всех к трапезе. Но народ не спешит.
– Отец Антоний, на две минутки, хотела посоветоваться… Отец Антоний и я к Вам подойти хотела… – тянут настоятеля в разные стороны.
Кто приходит сюда со своими бедами и тревогами, кто хочет посоветоваться или благословения попросить.
Воины света и добра
У каждого из обитателей необычного скального монастыря – своя история.
Инокиня Варвара при монастыре уже 13 лет.
– У меня есть две дочки, шестеро внуков, и даже один правнук, – рассказывает старая инокиня с добрыми глазами. – Раньше думала, что в монастырь попала случайно, а потом поняла, что нет.
Матушку Варвару благословила жена знакомого священника. До этого жизни в монахинях матушка не представляла.
– Все поменялось как-то сразу, – говорит инокиня. – Пришло осознание духовного. Наверное, если Бог определил тебя в монахини, то это осознание должно произойти. Кому-то нужно служить Господу, восхвалять его, молиться о людях.
Одна из дочерей поддержала мать, вторая была категорически против, но сейчас смирилась.
– Я только недавно из больницы, – спокойно рассказывает матушка Варвара. – Сердечница я. Врачи сказали, что один из клапанов отказывает, нужна операция. Но я думаю – сколько Бог мне отмерил, столько и проживу.
Отцу Афанасию – 26 лет. В миру он был Вячеславом и жил в Гомеле, в соседней Белоруссии. К Богу пришел самостоятельно.
– Я когда еще не родился, в животе у мамы был – видел радугу. И запомнил ее, – говорит отец Афанасий. – А позже узнал, что означает эта радуга – это значит, что Господь нас не оставляет.
Отец Афанасий закончил Минское духовное училище. Духовный наставник благословил его на монашество, а год назад владыка отправил его в Лядовский монастырь. В честь Афанасия Афонского мирского Славика при постриге нарекли отцом Афанасием.
– Это мое призвание, – говорит молодой монах. – Мы, монахи, избранники Божьи за весь мир.
Неписанный закон монастыря – со всеми нужно вести себя дружелюбно и просто. Как говорится, где просто, там ангелов со сто.
Голос ангела
В монастыре есть что посмотреть и над чем подумать. Небольшая пещера из камня – келья основателя монастыря святого Антония. Это место здесь особенно почитают.
– Пещеры помогали боговерцам искать «язык для обращения с Богом», – проводит экскурсию по монастырю отец Афанасий. – Здесь монахи проводили большую часть своего времени, оторванные от всего земного, даже от света.
Импровизированная «кровать» здесь высечена из камня. Впрочем ложем назвать это трудно – на нем едва можно поместиться взрослому человеку, не говоря уже о полноценном сне. Жизнь людей в полумраке в обществе холодных камней обычный паломник плохо себе представляет. Но от мыслей об этом и от осознания – сколько божьих слов слышали священные камни, скорее бросает в жар, нежели в холод.
Из кельи идет туннель в пещерный храм, названый в честь Усекновения честныя Главы Иоанна Предтечи.
С наружной стороны храма возвышается огромнейшая глыба известняка, которая сверху донизу исписана многочисленными древними надписями на разных языках и различными эмблемами. Этакая древнемонастырская летопись, дошедшая до наших дней. Рядом с храмом – второй, в честь Святой Великомученицы Параскевы.
Старинный монастырь многое помнит – и татаро-монголов, и Польское королевство вместе с Великим Литовским княжеством, и греко-католиков, царствовавших здесь до того, как Подолье вошло в состав Русской империи, и две мировые войны.
– В 1938-ом году по Днестру проходила граница с Румынией. Здесь строилась секретная линия обороны. Один из дзотов располагался у подножья монастыря. НКВД объявило прихожан врагами народа, контрабандистами и приказали взорвать монастырь, – рассказал отец Афанасий. – По словам очевидцев, подрывник, который закладывал взрывчатку, слышал в храме пение ангела. Но не остановился. Церкви взорвали. А вместе с ними старинные книги и иконы. Сам подрывник погиб тоже от деяний рук своих.
Коты как на Афоне
В церковной лавке главенствует матушка Параскевья. Кроме продажи церковной атрибутики, каждый желающий может написать на листочке бумаги всех тех, о ком нужно помолиться – отдельно за здравие и за упокой.
Все имена матушка переписывает в особые тетрадки.
– Бывает, так наплачусь, пока перепишу, – говорит монахиня. – Особенно над детскими записками плачу. Пишут дети: помолитесь за маму, за папу, и за то, чтобы папа не пил, и маму не бил. А у меня слезы градом текут. Сколько же горя и бед оставляют люди на этих маленьких бумажках.
«Помогают» матушке в церковной лавке два кота.
– На Афоне 250 котов, монахи там называют животных благодатью. А у нас всего семь – но тоже наша благодать, – шутит монахиня, теребя наглого зверька.
– К нам не едут за славой или весельем, – говорит настоятель Антоний. – Ищут смиренности и мира. Видно, Богу было угодно чтобы это место осталось неугасающей лампадой для верующих.
Монахи в приюте не отказывают никому – вне зависимости от национальности, религии или политических взглядов. Здесь люди удовлетворяют свои запросы через физический труд и молитву.
Здесь же хранится икона Божьей Матери «Отрада и Утешение», написанная в 807 году. Многим помогает.
– Люди заблудились сейчас, – рассказывает отец Афанасий. – Едут мимо церкви – почему не остановиться, не зайти на 5 минут хотя бы? Разве от этого они что-то потеряют? Наоборот, приобретут. Ненависти много появилось. А ведь человек – создан по образу и подобию Бога. Ненавидеть человека, это Бога не рассмотреть в нем.
Многим паломникам приходится напоминать слова из Библии: «Если бы люди слушали меня, то и врагов усмирили бы».
– Если человек злословит, осуждает, завидует, зла желает – он прежде всего свою душу в ад ведет, – рассуждает отец Афанасий. – Каждый сам будет отвечать за свои поступки. Простому человеку лучше всего за своей душой следить, не осквернять ее. И помнить, что подобное притягивает подобное. Чем больше желчи в душе, тем меньше у него шансов найти в жизни что-то хорошее.
