Горестное приключение ста еврейских семей, в 1770–1772 годах невольно загостившихся на полтора года в Запорожской Сечи, свидетельствует, что и в ту жестокую эпоху добрые чувства порой преодолевали разделявшие людей религиозные, национальные и кастовые границы.
Об этих событиях рассказали чудом сохранившиеся документы последней Запорожской Сечи, найденные и частично опубликованные одесским историком конца ХІХ века Аполлоном Скальковским.
Из огня да в полымя
В русско-турецкую войну 1769–1774 гг. отряд запорожцев, действовавший в составе русской армии, высадился десантом в тылу турок и в октябре 1770 года захватил часть обоза крымского хана Крым-Гирея под Кинбургом. Кроме прочего, взят был «ясыр» – пленные молдаване и евреи общим числом 673. Татары гнали пленников в Крым, чтобы продать туркам, а запорожцы отвели их теперь в Сечь. Там молдаван как христиан освободили, а вот евреев (было их с сотню, чуть ли не у каждого жена и дети) кошевой атаман Петр Калнишевский приказал разместить в городке Кодаке и «от громады годовать, а иначе они все с голоду сгинут». Для прокормления евреев было выдано проса 61 четверть ценой 152 рубля и 58 четвертей муки.
Однако уже в конце октября евреи обратились к казацкому начальству с просьбой отпустить часть из них в Польшу, чтобы добыть денег на выкуп остальных пленных. Наконец, 15 ноября Калнишевский приказывает выбрать из евреев «шесть человек таких, которых бы здесь остались жены и дети либо родственники, а паче отцы», и отправить их в Польшу под конвоем казаков, чтобы собрали «за содержание себе в харчах и одеянии, также и на выкуп 8 000 рублей». Если же посланные за 5 месяцев не доставят тех денег, оставшиеся в Кодаке евреи «и все их родство имеют окрещены быть и по неволе – или самой смерти преданы будут, без всякого пощадения, непременно». Вот так грозно!
Неизвестно, что ожидало украинских евреев в Турции, куда они, пройдя через невольничий рынок в Гезлеве (теперь Евпатория), попали бы уже рабами, но запорожцы потребовали от них непомерный выкуп, как альтернативу предлагая либо принудительное крещение, либо казнь. Несмотря на то, что ушедшие за выкупом были под конвоем казаков, их родные, оставшиеся в Сечи, были взяты в заложники.
Граф Румянцев объясняет полудиким казакам основы европейского военного права
Срок, данный сборщикам выкупа, уже подходил к концу, когда некие поляки-доброжелатели надоумили евреев обратиться за помощью к российскому военному начальству. Они и отправили слезное письмо главнокомандующему графу Петру Румянцеву, штаб которого стоял в Яссах. Граф Петр Александрович счел возможным вникнуть в дело, а затем 26 февраля 1771 года написал атаману Калнишевскому, что отпущенные им евреи, «не находя себя в состоянии собрать назначенную вами сумму, возвратиться опасаются». Граф потребовал срочно рапортовать, выкуп сей самим кошевым атаманом придуман – «или вследствие данного какова-либо о том от вышняго начальства повеления?» Иными словами, граф желал знать, не санкционировал ли такое обращение с отбитым у татар иноверным «ясыром» его предшественник на посту главнокомандующего 1-й армией генерал-адъютант князь Александр Голицын.
Калнишевский ответил с типично украинским лукавством, что евреи сами-де пожелали свободы и предложили выкуп. Атаман просил графа не отменять сделку, тем более что запорожцы за свой счет содержат и кормят евреев вот уже несколько месяцев. Но Румянцев, убедившись в самоуправстве запорожцев, 9 мая 1771 года сообщил об этом атаману. Сам граф обошелся образованием минимальным – домашним и двумя месяцами в Сухопутном шляхетском корпусе и, подобно советским офицерам, путешествовавшим по Европе на броне танков, бывал в европейских городах больше во время военных походов. Тем не менее он счел нужным прочесть запорожскому атаману такую лекцию: «По военному общему праву, пленник, взятый оружием, принадлежит своею особою государю; следственно, и свобода его не зависит от партикулярной (личной. – „Взгляд“) воли воина, а найпаче в продолжение еще войны».
Два соломоновых решения графа Румянцева
Удивительно, но граф Румянцев принял во внимание, что войско запорожское «исключительный имеет для себя закон или древний обычай, позволяющий» ему поступать таким образом. Вот только не забывайте, мол, в таких случаях докладывать «настоящему своему командиру».
Время шло, евреи, отпущенные за деньгами, на Сечь не возвращались, однако продолжали жаловаться главнокомандующему русской армии. И вот уже в октябре 1771 года граф Румянцев присылает им письмо для передачи атаману Калнишевскому. Он сообщает, что евреи в Польше «назначенного выкупа восьми тысяч рублей не могли собрать по крайней нищете своей». Поэтому просит атамана «показать человеколюбие свое над этими бедными людьми». Калнишевский получил это письмо вместе с прошением от евреев-сборщиков, датированным 10 ноября 1771 года, где они, будто бы задержанные русским форпостом в Новой Сербии, просили удовольствоваться собранными 600 рублями, да еще привезенными лично «для высокой персоны» атамана «40 аршинами кармазинного тонкого сукна».
В любом войске просьба начальника – приказ для подчиненного, и 7 декабря 1771 года Калнишевский собирает запорожцев на сходку, где «атаманы куренные и казаки да старшины войсковые» приговорили: взяв 600 рублей денег, евреев отпустить.
Хеппи-энд, вызывающий вопросы
Наконец, 20 января 1772 года кодацкий полковник доносит кошевому атаману, что на польский рубеж доставлено на десяти повозках 77 евреев с женами и детьми. Казалось бы, история закончена, но через месяц Калнишевскому из Умани, заметим, разоренной и сожженной в Колиивщину, привозят восемь голов сахару, а с ними письмо. Уманские евреи благодарили атамана и старшину за освобождение своих соотечественников и доставку их в Польшу «без приключений и ни от кого никакой обиды». Они просили и впредь, «если наш род в Запорожское низовое войско попадется», без своей заботы не оставлять. Почему подсластили жизнь Калнишевскому, легко объяснить: это своего рода взятка наперед. Однако к запорожцам попало 100 евреев с семьями, отпущено было за выкупом шестеро, а освобождено 77. Куда подевались 7 семей? Запорожцы не казнили заложников, когда прошел условленный срок. К тому же при освобождении они взяли с евреев по 8 злотых за телегу, следовательно, евреи имели возможность зарабатывать в Кодаке. Запорожцы уже сами жили теперь в Сечи с семьями и, очевидно, между ними и евреями-пленниками сложились нормальные человеческие отношения. Вот и хочется думать, что «пропавшие» 7 еврейских семейств сумели освободиться самостоятельно и уехали раньше.
А Петр Калнишевский, пытавшийся с освобожденных казаками пленных содрать несусветный выкуп и получивший взятку от их сородичей, был в 2008 году УПЦ Киевского патриархата причислен к лику святых как праведный Петр Многострадальный. День памяти его 14 октября.
Читайте также
Киевский воевода Кисель: свой среди чужих, чужой среди своих
Как самодур-магнат Миколай Потоцкий ушел в монахи
