Карьеры уходят под воду

Кировоградская область еще при СССР соревновалась с Донбассом за право называться лидером соцтруда. Огромные угольные карьеры легко выполняли и переполняли планы пятилеток. Однако за последние 12 лет угледобыча в регионе сошла на нет.

Некогда громадные карьеры сейчас рекультивируют, а кладбища заброшенной гигантской техники привлекают сюда как местных охотников за металлоломом, так и туристов-сталкеров.

Одним из последних закрыли Морозовский угольный разрез. «Долина мертвых экскаваторов» и «Зион» (по аналогии с подземным городом из фильма «Матрица») – так окрестили карьер многочисленные паломники, приезжающие поглазеть на остатки былой величи и на заброшенную гигантскую технику, которая стоит миллионы.

Почти Донбасс

Угледобыча в Кировоградской области началась еще в 70-х годах прошлого века. В 1976 году в Александрии было создано производственное объединение «Александрияуголь» – для добычи «черного золота» в Днепровском угольном бассейне. Тогда оно объединило семь угольных разрезов – Балаховский, Бандуровский, Медвежоярский, Верболозовский, Константиновский, Морозовский и Протопоповский. И три шахты – Верболозовскую, Медвежеярскую и Светлопольскую.

И это не считая предприятий по переработке сырья – брикетных фабрик, теплоэлектроцентралей, рудоремонтного завода и многочисленной инфраструктуры по обслуживанию отрасли. Добывали в основном бурый уголь.

Некогда небольшой поселок Александрия превратился в истинно шахтерский город – из 70-тысячного населения на разрезах и шахтах работало около 15 тысяч человек. За год в области добывали более 900 тысяч тонн угля, причем наименее затратным способом – открытым, то есть угольными разрезами, пласты которых срывали на глубину до 100 метров.

Выемку угля обеспечивали многочисленные экскаваторы, транспортные мосты, роторные комплексы, тепловозы, электровозы, самосвалы и конвейеры.

Все это в один прекрасный момент оказалось никому не нужным.

Бывшие шахтеры уверяют, что запасов бурого угля в Морозовском карьере может хватить еще на 20-30 лет непрерывной выработки

От расцвета до упадка

От поселка Пантаевка к Морозовскому угольному разрезу или, как его сокращенно называют местные, МУР, немногим более 2 километров. Когда-то МУР был градообразующим, только на этом разрезе работало полторы тысячи человек.
Пока добираемся до разреза, местный таксист Валерий успевает вкратце рассказать свою историю, тесно связанную с МУРом.

– Ох и карьер был… – сокрушается таксист. – В час здесь добывали 5 тысяч тонн породы – это 800 груженых КАМАЗов. Каждую иностранную делегацию на Морозовский привозили, с гордостью все показывали. Иностранцы, когда такие механизмы видели, чуть в обморок не падали.

У Валерия на разрезе работали дед и отец.  В Пантаевке нет такой семьи, где бы кто-то не работал на разрезах. По другую сторону ведь еще один разрез – Бандуровский.

– Только там уже ничего не осталось – все залито водой, – рассказывает Валерий. – Слышал, там уже туристическую зону будут делать.
Угольные  разрезы Кировоградской области в 80-х годах процветали – все были при деле. Затем начались лихие 90-е, но разрезы выстояли. Проблемы у «Александрииуголь» начались с приходом 2000-х годов.

– Бурый уголь стал невыгодным, – говорит Валерий. – Это ведь еще молодой и недозрелый уголь. Он дает меньше тепла, чем обычный каменный уголь или газ.

В 2004 году Министерство топлива и энергетики передало часть имущества «Александрииуголь», куда попал и МУР, частным инвесторам. Однако частники похозяйничали немного и быстро обанкротились, вернув карьер государству.

– Увы, властям тоже не было до нас дела, – вздыхает Валерий. – Тогда Морозовский и остановился. Часть машин вывезли на металлолом, осталось только то, что забрать не успели. Теперь там одни каркасы.

В 2009 году на разрез полностью перестали подавать электричество. Грунтовые воды не откачивались, и карьер понемногу начало затапливать. Сначала на сантиметр в день, а со временем этот процесс пошел куда быстрее.

– Раньше быть шахтером на разрезе было престижно и выгодно, – качает головой бывший шахтер Василий Гончаров, которого мы встретили возле здания администрации разреза. – Молодежь сюда тянулась, заработать можно было. Я себе на книжку при тех временах отложил столько, что тогда можно было три «Жигуля» купить. Когда начались простои, никто не верил, что наш разрез закроют. Ведь это уголь – живое топливо. К тому же, чтобы его добывать, не нужно шахты строить – все просто и экономично – срываем пласт и даем стране уголь.

Но кому-то это оказалось очень невыгодно, и разрезы начали закрывать. С тех пор менялись президенты, премьеры, правительство – все что-то обещали кировоградским горнякам. Но слова так и остались обещаниями. Сотрудников уволили с долгами по зарплате и с нарушениями действующего законодательства. Многим пришлось обращаться в райгосадминистрацию и даже область – чтобы только вернуть свои трудовые книжки. 

– Не нужен наш уголь никому, – жалуется Василий Гончаров. – А пласты там такие, что еще на 20-30 лет залежей хватит

– пол-Украины отапливать можно спокойно. Теперь, чтобы воду откачать и все запустить, нужно не один десяток миллионов долларов вложить.    

Уже к концу 2013 года на месте разреза оказалось полноценное рукотворное озеро длиной в 5 километров и шириной в 3,5 километра.

– Вы только там осторожнее, а то все знают, что оттуда металл вывозят, – бросает на прощанье таксист Валерий. – Они и подзатыльников надавать могут, если поймают.

Карьер под охраной

Однако «металлоискатели» оказались вполне сговорчивыми людьми.

Владимир Горобец, исполняющий обязанности руководителя группы по ликвидации Морозовского карьера, отмечает – технику действительно вывозят. Часть будет сдана на металлолом, часть – возьмут другие угледобывающие предприятия.

В подтверждение своих слов демонстрирует документы о ликвидации предприятия. Всего Министерство энергетики выделило свыше 200 миллионов гривен для того, чтобы убрать и вывезти остатки техники, провести рекультивацию земли, а позже раздать ее пользователям – здесь будет лесное и водное хозяйство.

А вот крупное горное оборудование по проекту ликвидации демонтируют с помощью… взрывных работ. Их порядок уже разработали специалисты из «Спецвзрывпрома».

– Уже несколько лет карьер приходится тщательно охранять, – говорит Горобец. – Ведь каждый так и норовит залезть сюда и что-нибудь оторвать с тем, чтобы потом сдать на металлолом. Потом в нашу сторону упреки – мол, сами вывозите, а местным не даете заработать копейку. Приходится объяснять, что ничего мы отсюда не вывозим, просто охраняем и ликвидируем предприятие, но нас все равно делают крайними и обвиняют в хищениях.

Машины-монстры

Пейзаж Морозовского угольного разреза сейчас чем-то напоминает место съемок фантастического фильма.

Шагающий экскаватор размером с девятиэтажный дом за час мог добыть 1600 кубометров угля — это 200 полностью груженых КАМАЗов

Громаднейший карьер и огромная техника под открытым небом – и вокруг ни души. Это если не считать нескольких сторожей по периметру разреза. Главная достопримечательность карьера – шагающий роторный экскаватор ЭРШР-1600, который за час мог вырыть 1600 кубометров породы. Это 200 полностью груженых КАМАЗов. Величиной такой монстр с полноценную девятиэтажку, а вес его – без малого 4 тысячи тонн.  

Еще в начале 70-х годов такую громадную конструкцию создали на Новокраматорском машиностроительном заводе.

– Сам экскаватор, наверное, года три собирали по частям, – рассказал один из сторожей. – Запчасти привозили вагонами и грузовиками – здесь на месте его собирали около 500 человек. Зато потом всем иностранцам показывали. Таких в мире вообще несколько десятков. Когда-то это была гордость советского машиностроения.

Обслуживала такой экскаватор целая команда – каждый отвечал за один из процессов. К роторному колесу крепилось 10 ковшей, и сам экскаватор медленно передвигался, срезая верхний пласт земли, после чего к работе приступали драглайны. Кстати, на самом экскаваторе есть даже подсобные помещения для рабочих – двухэтажные вагончики.

Когда-то здесь даже готовили пищу и кормили обслуживающий персонал машины-монстра.

– Недавно к нам один мужик из России приезжал, когда-то он работал на этом экскаваторе, – рассказывает охранник. – Увидел все это и заплакал.

Кроме ЭРШР-1600 здесь же 3 шагающих драглайна ЭШ 6/45, немецкие экскаваторы – DS-1000 и DS-1500, шагающий отвалообразователь ОШР-5000.

– Эти немецкие экскаваторы еще до войны работали в Германии, добывали уголь, – поделился сторож. – А после войны армия вывезла их сюда в качестве трофеев.

«Приезжий» здесь и транспортно-отвальный мост – единственный в Украине.  Его Советская армия изъяла в немецком Брегвитце. Кстати, в самой Германии такие машины уже лет 50 как не используются.

Вода заметает следы

Грунтовые воды успели затопить карьер уже более чем на 20 метров – но еще можно увидеть торчащие из-под воды линии электропередач. По краям разреза виднеется цветной песок – залежи породы, но подступиться туда уже тяжело, не то что подъехать – рельсы либо разобраны, либо уже под водой.

Те, кто приезжает сюда поглазеть на остатки былого величия, катаются по карьеру на лодках, многие фотографируются на полузатопленных электроопорах. А кто-то ищет в воде затопленный драглайн-экскаватор. Еще недавно к нему можно было подплыть на лодке и даже посидеть в кресле машиниста, подергать рычаги, но вода прибывает с каждым днем. Бывалые сталкеры говорят, что ощущения, словно оказался на заброшенной космической станции: вокруг вода, кучи механизмов, а свет проникает сквозь затопленные окна.

С момента остановки карьера кого здесь только не было – кучи металла привлекали всех – от резчиков-инвесторов на законных основаниях до местных жителей, тайком вырезавших все самое ценное.

Как следствие – от машин остались лишь корпуса. Всевозможные двигатели, проводки, кабеля и вообще все, что можно было снять и унести, – уже унесено.

Местные жители и бывшие шахтеры до последнего надеялись, что карьер таки продолжит работу – ведь уголь здесь еще есть, а машины еще в рабочем состоянии. Но очень быстро эти иллюзии развеялись как дым.

Пройдет еще несколько месяцев, и вода окончательно затопит карьер, полностью поглотив кладбище машин.