Создатель образа Верки Сердючки не любит отмечать дни своего рождения. Вернее, всегда старается отметить этот праздник творчески. Если выпадает возможность, отправляется в студию звукозаписи и там работает над песнями, сочиняет музыку. Как нам удалось узнать, на студии Андрей будет и 2-го октября, т.е. в свой 40-летний юбилей. И в его преддверии артист пообщался со «Взглядом» и решил вспомнить времена своего детства и помечтать о том, как могла сложиться судьба Андрея Данилко, если бы он не стал артистом.
– Андрей, поскольку в последнее время вы редко даете интервью, появилось немало слухов. Кто-то выискивает ваших суррогатных детей, кто-то прочит политическую карьеру.
– Не читайте лучше статей и сайтов, где пишут обо мне больные на мозги люди. Там все всегда перекручивают. Хотя, если говорить о карьере, то если бы я не стал артистом, то, наверное, смог бы быть хорошим дипломатом. Потому что гастрольная жизнь учит быть хорошим политиком. Думаю, из меня получился бы неплохой посол.
– А почему так редко о себе напоминаете?
– Меня всегда привлекала отстраненность и закрытость. Это у меня с детства. Сначала хотел быть священником, потом врачом. Профессию артиста я не рассматривал вообще. Тем более о музыкальной карьере не мечтал. Или священник – или художник. Во всех этих профессиях есть момент закрытости, таинственности.
– Вы ведь и профессию продавца-кассира освоили?
– Я попал в училище, чтобы не терять целый год, и был единственным мальчиком в группе. Девчонки постоянно обо мне забывали и рассказывали про разные свои женские дела, у кого какие лифчики, как будто там меня вообще не было (смеется). Но благодаря этому училищу я как раз и познакомился с Инкой, которая играет маму Верки Сердючки. Она единственная с того времени у меня в коллективе осталась. Это было 22 года назад. Мы участвовали в художественной самодеятельности, и нас сблизил народный юмор. Потому что она – из простой семьи, я тоже. Хотя особой дружбы не было, потому что для Инки то, что происходило на сцене, тогда было валянием дурака. Главной была учеба.
– А чему вы в результате научились?
– Я очень хорошо изучил закулисную жизнь гастронома и научился делать бумажные пакеты. Помните, в такие раньше в гастрономах заворачивали конфеты? Я знаю секретную фишку, чтобы пакет не разваливался. Меня не ставили за прилавок, я очень молодо выглядел, прямо как ребенок. Хотя мне очень хотелось постоять за кассой в белом халате. Но я стоял в подсобке и фасовал сыр для ветеранов. Я хоть сыра наелся (смеется).
– А для вашей актерской карьеры опыт, приобретенный во время обучения, пригодился?
– Я вам скажу, что любой опыт в профессии полезен. У меня, слава богу, было насыщенное детство. А теперь такая у меня закрытая жизнь. Я ведь нахожусь ближе к тюремным условиям сейчас. Прилетел на самолете, выступил, потом гостиница, устал. И, конечно, не хочется, чтобы в таком «разобранном» состоянии тебя кто-то видел. Еще нельзя позволить себе злиться на окружающих, а ведь повсюду узнают и часто достают. Потому стараюсь ото всех прятаться. В итоге получается, что нахожусь в какой-то тюрьме. Но что поделать – это издержки профессии.
– Говорят, человеку столько лет, на сколько он себя ощущает. Сколько вам?
– Я остановился где-то на цифре 28-29 и живу в этом возрасте.
– А каким бы для вас был идеальный день рождения?
– Я скучаю по временам своего детства, которое прошло в советскую эпоху. Было бы здорово сейчас вернуться в лето, надеть вьетнамки, открыть банку кабачковой икры и отправиться на берег реки, в какой-нибудь пионерский лагерь. Взять такой творческий отпуск (смеется).
У маленького Данилко было насыщенное детство
