Самозванчество — явление, которое в мировой истории всплывает весьма неравномерно и прихотливо. После персидского Лжесмердиса, римских Лженеронов и «внебрачных сыновей» скандинавских конунгов ХІ–ХІIІ вв. восточная и европейская история надолго забывает об этом феномене. А вот самозванцев, появившихся в Московии только в Смутное время, историки так и не сумели подсчитать точно, однако известно, что их не меньше тридцати. Поразительно, но знаменитый Емельян Пугачев оказался семнадцатым самозванцем, выдававшим себя за Петра III! А вот Украина самозванцев не выдвигала.
Почему не было самозванцев-украинцев
Основная причина в том, что ни Речь Посполитая, ни казацкая Украина не знали престолонаследия, не было в этих краях и священного трепета перед членами царской семьи, как в монархической России. Если бы на Раду, выбирающую гетмана Войска Запорожского, явился самозванец, выдающий себя за неизвестного раньше сына Богдана Хмельницкого, он не получил бы преимущества перед другими кандидатами. В то же время на Украине время от времени появлялись самозванцы из других наций. Об одном из таких «чужих» самозванцев из времен сравнительно недавних, первой половины ХІХ века, мы и вспомним сегодня.
Шел солдат из отпуска…
В апреле 1826 года русский солдат Алексей Семенов возвращался из села Хмелевого (теперь в Фатежском районе Курской области РФ), где был в отпуске, в свой Днепровский пехотный полк, стоявший в селе Соколовка Уманского уезда Киевской губернии. Идти солдату оставалось недолго и, видно, не очень-то хотелось возвращаться к муштре, потому что принялся он колесить по Уманскому уезду и норовил в каждом селении по пути задержаться на несколько дней. Заметив это, эконом в селе Куты Уманского уезда дальше отправил Семенова под караулом двух десятских с собственноручной запиской. Распорядительность чересчур бдительного эконома повлекла за собой весьма кровавые последствия.
Приводят солдата в село Иваньки (теперь Маньковского района Черкасской области), а там сотский неграмотный. Позвал он дьячка прочитать записку, а дьячок по-польски не разумеет. Тогда Семенов подсунул дьячку свой отпускной билет, а записку забрал себе. Сотский определил солдата на ночевку в хату, и хозяин за ужином рассказал ему, что односельчане сильно разочарованы, потому что на Пасху ожидали от царя приказа резать панов, а срок уже прошел. Когда вскоре после ужина заглянул сотский, чтобы узнать от бывалого солдата последние новости, Семенов уже сообразил, как ему поступить. Он выгнал всех из хаты, кроме сотского и хозяина, а им показал записку кутовского эконома. Это, мол, указ от государя императора. В нем велено хватать всех панов и везти к нему в Петербург.
— Вы не смотрите, что я в простой солдатской шинели, — заявил Семенов. — На самом деле мне нельзя показываться в моем настоящем чине, а то паны увидят меня и начнут прятаться.
Отдал он сотскому приказание собрать крепкий караул, человек сорок, приготовить кандалы и три тройки. Пообещал вернуться завтра и пригрозил, что если их пан убежит, он отправит виновных в том в Сибирь и на каторгу. Не теряя времени, тем же вечером покатил на тройке в соседнюю Романовку, там переночевал. Утром, избив плеткой тамошнего сотского, тоже велел подать тройку и к обеду собрать караул, потому что повезет важных арестантов. Так же распорядился он и в Мошурове, и в Тальном. Украинский историк К. Ксендзюк, который раскопал это дело в архиве и рассказал о «проделке» Семенова в «Киевской старине» (1882) под криптонимом «К. К-къ», считал, что Семенов приготавливал таким образом для себя возможность спастись бегством. Удивительно, но маршрут свидетельствует, что солдат рассчитывал укрыться от возможных преследователей в своем полку.
Революционная отмена крепостного права в отдельно взятой волости
Вернувшись из Тального в Мошуров, Семенов обратился к собравшимся крестьянам:
— Я прислан от царя и объявляю вам, что вы с этого времени свободны, чтобы никто вас больше на панщину не требовал. Вы же теперь помогите мне взять вашего пана, как царь повелел.
А селяне и рады стараться. Вооружившись кольями, толпа человек в двести обрушилась на эконома и арендатора имения. Эконома заклепали в кандалы, а там и арендатора, ограбленного Семеновым после того, как его дом был взят приступом. Некстати выругавший Семенова за бесчинства некий отставной офицер Хржановский получил двести розог.
Прихватив с собою для посылок верхового казака, Семенов отправился в Романовку, где вместе с крестьянами добыл штурмом покои арендатора Чайковского, а ему собственноручно отсчитал двести плетей. После чего утомился и сам в Иваньки уже не поехал, послал вместо себя казака Кутерногу. Тот, как примерный ученик, повторил в Иваньках все, что проделывал Семенов в других селах. И уже от себя приказал арестовать пана в соседнем селе Полковничья.
А Семенов с устатку пировал с селянами, радостно обмывавшими нежданно-негаданно полученную
ими волю.
На беду Семенова, через Тальное проезжал в то время судебный заседатель Скинтеев. Услышав от крестьян о происшедшей в окрестностях сенсации, чиновник поначалу предположил фактически то же самое, что и они: аресты «панов» связаны со следствием по делу декабристов. Желая как можно скорее предстать перед приезжим из столицы, Скинтеев помчался в Мошурово, но следы учиненного там разбоя убедили его, что ни о каком важном чиновнике из Петербурга речь идти не может. Коротко говоря, энергичному Скинтееву удалось арестовать Семенова, в пьяном виде прилегшего поспать прямо у дороги на выезде из Романовки в сторону Иваньков.
Прототип Хлестакова
— У меня обер-офицерский чин, и орденов, орденов, — говорил Семенов, а в другом месте кричал, что у него целый мешок «бумаг». И не сами же крестьяне это придумали, называть его «господином флигель-адъютантом» и «жандармом».
Вспоминается, разумеется, Хлестаков, его «и в ту же минуту по улицам курьеры, курьеры, курьеры...» Та же самая империя, тот же страх перед любым начальством, только плетку покажи. Еще забавно, что, грабя панов, солдат одновременно приказывает составлять реестры их имущества. А вот список награбленного: кроме денег, взял он две серебряные ложки, нож и бутылку вина, голову сахару, серебряную сахарницу, ножницы и несколько связок табака. Не считая разве что ножа и ножниц, все это типичные подношения взяточникам в гоголевские времена.
Однако, начавшись как комедия, авантюра отпускного солдата завершилась трагически. Суд приговорил Семенова к смертной казни, его помощников-крестьян сослали в Сибирь, кого на каторгу, а кого на поселение, счастливцы же отделались пятьюдесятью ударами кнута и остались дома.
