"Переходы" церковных общин Украинской Православной Церкви в новую церковную структуру Украины происходят незаконным способом, с нарушением прав верующих и действующего законодательства.
Как сообщает Центр информации УПЦ, наибольшее количество незаконных "переводов" общин зафиксировано на Волыни. Об этом шла речь на пресс-конференции представителей УПЦ 26 марта в Киево-Печерской лавре.
Священник Владимир Тихонюк – настоятель храма Украинской Православной Церкви села Клепачев Волынской области, который сторонники новой церковной структуры Украины "перевели" в ПЦУ, рассказал о механизмах захватов.
"Ситуация с захватами храмов УПЦ, сложившаяся на западной Украине, не миновала и нашего села. Каждый захват храма происходит по четкому шаблону, с четкими действиями активистов и представителей власти. Я уже 13 лет являюсь настоятелем храма, и все это время мы молились с нашими прихожанами в мире и согласии", - рассказал священник.
Когда началась ситуация с "переходами", отец Владимир пытался вести переговоры с активистами, чтобы решить проблему на законном уровне.
"Если религиозная община проводит собрание, то оно должно проходить, если не в храме, то хотя бы на церковной территории. Однако нам в этом отказали, а собрание было решено провести в помещении сельской школы, якобы потому что "в церкви люди не смогут спокойно высказаться, потому что там на них повлияет авторитет священника", - говорит отец Владимир.
17 февраля в помещении сельской школы состоялось собрание по вопросу "перехода" общины УПЦ в новую Церковь. Община УПЦ пошла на собрание в школу крестным ходом с иконами.
"Там нас встретили радикально настроенные молодые люди, которые начали менять наши договоренности, о которых мы ранее с ними говорили, - продолжает настоятель захваченного храма. - Я увидел там много посторонних людей, которых никак не мог назвать своими прихожанами, потому что они не просто не были ни на исповеди, ни на причастии, а они за последние 13 лет даже порог храма не переступали. Теперь же эти люди стали кричать: "Мы твои прихожане!".
По словам отца Владимира, когда верующие поняли, что договоренности о мирном собрании не соблюдаются, община УПЦ приняла решение не участвовать в собрании. При этом активисты все же провели собрание, но без участия церковной общины УПЦ. После чего настоятелю дали две недели на то, чтобы "решиться" на переход в ПЦУ.
"Мы эти две недели еще имели возможность молиться в своем храме. Однако, когда истек отведенный нам срок, эти же радикально настроенные молодые люди, которых я видел много раз, подключили более активного жителя соседнего села, который назвался уполномоченным представителем инициативной группы и взялся вести все эти дела", - говорит священник.
По его словам, активисты требовали от него передать ключи от храма. Однако батюшка пояснил, что является настоятелем сельской церкви 13 лет, религиозная община зарегистрирована на нем и именно он представляет общину как юридическое лицо.
"Они согласились с моими доводами и ушли. А через неделю явились ко мне с уже зарегистрированными документами на наш храм, с нашим названием и кодом – якобы по распоряжению председателя Волынской областной администрации. Тогда я призвал представителей полиции открыть через интернет государственный реестр, и там было указано, что руководителем религиозной общины нашего села являюсь я. Однако на бумаге в их документах было написано совсем другое - там руководителем общины был записан священник Киевского Патриархата из соседнего села, иерей Роман Мойсей, который еще и свою общину Киевского Патриархата не перевел в ПЦУ, однако взялся "переводить" нашу. И больше всего нас сейчас беспокоит именно то, что церковными делами взялись заниматься абсолютно нецерковные люди", - рассказал отец Владимир.
Комментируя сложившуюся на Волыни ситуацию с захватами храмов, глава юридического отдела УПЦ протоиерей Александр Бахов отмечает, что сложности в реагировании правоохранительных органов на рейдерские захваты – массовое явление.
"Мы зафиксировали 62 случая захвата храмов, и в 49 из них мы обращались в полицию. Мы вынуждены были в судебном порядке обязать полицию вносить заявления о преступлении в государственный реестр, поскольку в полиции не реагировали должным образом. Таким образом, суды вносили решение о том, чтобы обязать полицию зарегистрировать заявления о преступлениях», - отметил он.
