Дмитрий Христич на протяжении 12-ти сезонов прославлял нашу страну в сильнейшей клубной хоккейной лиге мира — НХЛ. За это время Дмитрий Христич заработал больше $15 млн и дважды сыграл в матчах всех звезд НХЛ. Из киевского «Сокола» Христич уехал в «Вашингтон Кэпиталз». В «Лос-Анджелес Кингз» украинец выступал в одной тройке с легендарным канадцем Уэйном Гретцки. В «Бостон Брюинз» дважды судился с клубом. А в «Торонто» его знал в лицо едва ли не каждый житель этого канадского города. Удивительно, но после завершения игровой карьеры Дмитрий вернулся в Киев. Сейчас Христич — тренер сборной Украины.
В беседе с корреспондентом «Взгляда» прославленный хоккеист вспомнил самые яркие моменты своей карьеры и рассказал о закулисных интригах НХЛ.
— Дмитрий, налоги, которые вы платили со своей зарплаты в США, ранили в самое сердце?
— Я застал только год, когда они были еще божескими — около 30%. Затем их повысили. 38% от зарплаты нужно было отдавать в казну государства, еще 7–10% — в казну штата, на территории которого расположена твоя команда. Плюс 20 долларов в день отсчитывалось в кассу профсоюза игроков.
— Куда шли деньги, которые отчислялись в профсоюз игроков?
— Накапливались на персональных счетах хоккеистов. Когда я закончил играть, мне их вернули. Правда, мне все равно пришлось заплатить с них налог. Честно говоря, я за 12 сезонов в НХЛ во всех нюансах налоговых законодательств США и Канады так и не разобрался. Потому что там очень сложные расчеты. Например, когда мы играли выездные матчи, какой-то небольшой процент от зарплаты должен был идти в штат, где проводилась игра. Из-за того, что мы зарабатывали деньги, в том числе, и благодаря матчам на этой территории. Чаще всего у игрока из НХЛ есть человек, который досконально знает заокеанскую налоговую систему и помогает хоккеисту делать возврат или перерасчет налогов. Помню, мне приходилось подписывать счета на 10–12 страниц — так много отчислений было.
— Сезон в НХЛ длится чуть больше полугода. А зарплата начисляется за 12 месяцев?
— Соглашение предусматривает выплату денег за шесть месяцев, во время которых проходит само первенство. Даже если контракт подписывается на пять лет, все равно зарплата начисляется только в течение «игрового» полугода. За это время хоккеист должен отложить себе на отпуск.
— Вы подавали в арбитражный суд жалобу на своего работодателя «Бостон Брюинз», требуя увеличить зарплату. Тогда, в 1998 году в вашем соглашении уже фигурировала цифра с шестью нулями?
— Да, у меня как раз закончился контракт на $1 млн с клубом. Я считал, что заслуживаю $2 млн за следующий год, ведь предыдущий сезон отыграл на хорошем уровне. «Бостон» был согласен раскошелиться только на $1,3 млн. Пришлось подавать в арбитражный суд. Он вынес решение в мою пользу: мне присудили $1,8 млн.
— Отношение со стороны «Бостона» после проигранного клубом суда к вам не изменилось?
— Да не особо. Все эти суды объяснялись одним простым и емким словом — бизнес. Клуб заинтересован платить как можно меньше денег своему работнику. А работник хочет как можно больше денег выбить из работодателя. А вот само судебное разбирательство вспоминаю до сих пор. Там тебя сначала поднимают до небес, а потом опускают на грешную землю. Когда слово дается адвокату хоккеиста, ты с удивлением узнаешь, что являешься лучшим игроком лиги. Но когда после перерыва слово предоставляется юристу клуба, все сразу меняется. Невольно сам себе задаешь вопрос: «Если они обо мне такого мнения, зачем я вообще за них выступаю?»
— Судья, который принимает окончательное решение, разбирается в хоккее?
— Нет. У него есть данные о зарплатах других игроков лиги с похожей статистикой. И есть гибкая шкала. Нередко судьи останавливались на чем-то среднем между требованиями клуба и игрока.
— А с судьей можно решить вопрос?
— Я так не думаю. Во-первых, судья назначается в самый последний момент. А во-вторых, он принимает свое решение исключительно после анализа фактов — сравнительной статистики и других подобных вещей.
— Вы выступали за четыре клуба НХЛ. К какой из этих команд больше всего привязались?
— Вспоминаю с теплотой каждый клуб. «Вашингтон Кэпиталз» был самым первым. Там состоялось мое знакомство с Америкой. В общей сложности провел в этой команде 7 лет. В «Лос-Анджелесе» было интересно играть вместе с Уэйном Гретцки. Тем более, я там по результативности был среди лидеров команды. В Бостоне вокруг меня была сформирована весьма боеспособная тройка нападения. Команда играла на высоком уровне, и к самому хоккею отношение было совсем другим, чем, скажем, в Вашингтоне. А в Торонто хоккей вообще был самым популярным видом спорта. Там все молились на команду, а нас всех знали в лицо.
— Почему в Вашингтоне интерес к хоккею был на порядок ниже?
— Помню, на следующий день после игры «Кэпиталз» открываю местную газету «Вашингтон Пост». Сначала на спортивной страничке идет американский футбол и бейсбол, затем НБА, дальше какой-то лакросс и про спорт в колледжах. И только в самом конце небольшая заметка о том, что мы выиграли в Нью-Йорке. Но на наши домашние матчи в Вашингтоне исправно приходило по 7–10 тысяч зрителей. В Торонто же новости о выступлении команды всегда были на первых страницах всех газет.
— Когда вы забрали родителей в США?
— Еще в начале заокеанской карьеры. Сначала приехала мама, за ней — папа, потом брат. Купил им жилье в Филадельфии, они до сих пор там живут. В Филадельфии в то время жил один мой товарищ, который помог родне адаптироваться в США. Я ведь менял команду за командой и не видел смысла таскать за собой родню. Брат уже в Филадельфии женился — на американке украинского происхождения.
— Родители остались жить в США, а вы вернулись в Украину. Интересный поворот, не находите?
— Родителям там спокойнее жить. А мне стало скучно, когда я закончил карьеру. Что мне было делать дальше? Несмотря на 12 лет жизни за океаном, по менталитету мне украинцы остались куда ближе американцев. В свое время я купил хорошую квартиру в центре Киева. Эта покупка мне пригодилась.
