В частности, который продвигает антимигрантские нарративы и изо всех сил поддерживает Брекзит. Разумеется, значительная часть 12-страничного текста была посвящена проблеме миграции, а господин Макрон так увлекся, рассказывая о намерениях противодействовать неурегулированной миграции и немотивированным искателям убежища, словно решил стать правее своих собеседников, о чем они сами честно написали. Факт такого интервью задел и возмутил многих людей во Франции, поэтому у Макрона вынуждены были оправдываться — дескать, сделали это, потому что должны "говорить с каждым".
Однако большинство граждан Украины так никогда и не узнали бы об этом интервью (да и газета тоже), если бы не досадное и скандальное высказывание французского президента. Рассказывая о борьбе с неурегулированной миграцией, он сказал, что лучше иметь легальных иммигрантов из Гвинеи или Кот-д'Ивуар, которые делают свою работу, чем "болгарские или украинские подпольные сети". Эта фраза сразу возмутила и Украину, и Болгарию, а ее и так заметную дискриминативность усугубила путаница с переводом. Ряд СМИ передал многозначное слово filières как "банды", и первое знакомство украинского сообщества с этим высказыванием состоялось в формулировке "украинские и болгарские нелегальные банды". Что, сразу заметим, не отвечает контекстуальному употреблению слова, для которого более приемлемо — "сети" или по крайней мере "потоки".
Как бывает в такой ситуации, с последствиями высказываний лидера страны пришлось разбираться дипломатам. В украинский МИД для предоставления разъяснений пригласили (не вызвали, а именно пригласили) французского посла Этьена де Понсена. "Посол Франции отметил, что претензий к гражданам Украины, путешествующим по Франции, у французской стороны нет", — сообщили в МИДе после встречи, добавив, что слова Макрона "вырваны из контекста".
Аналогичный ответ дала посол Франции в Болгарии, где отреагировали на инцидент заметно острее. В беседе с ней заместитель министра Петр Дойков подчеркнул, что высказывания Макрона вызвали негодование в болгарском обществе, и что оснований для таких высказываний нет. В частности, Болгария не получала от Франции никаких сообщений о серьезных нарушениях со стороны ее граждан.
Чем же тогда вызвана такая риторика со стороны господина Макрона? Неужели во Франции и вообще в ЕС какие-то проблемы с гражданами Украины или Болгарии, которые находятся на ее территории и нарушают миграционное законодательство?
Высказанная дипломатами официальная позиция Франции в том, что государство не имеет проблем с украинскими или болгарскими мигрантами — в смысле соблюдения как миграционных норм, так и в целом закона.
Украинцы во Франции
Насколько можно понять, учета неурегулированных мигрантов никто не ведет, — на то они и неурегулированные. Однако можно оценить ряд других миграционных критериев: количество легальных мигрантов, выявленных неурегулированных мигрантов, просителей убежища, отказов во въезде, относительный вес этих показателей в контексте граждан других стран.
Оставим изучение особенностей болгарской миграции нашим партнерам из Болгарии, тем более что, в отличие от украинцев, граждане Болгарии имеют право находиться и работать во Франции не только без визы, но и без разрешения на работу. Вместо этого посмотрим на статистические миграционные показатели за 2018 г. для граждан Украины, опираясь на информацию Евростата.
В 2018 г. из 3 млн 225 тыс. впервые выданных в ЕС разрешений на проживание украинцы получили почти 527 тыс., заняв первое место. Это немного меньше, чем в два предыдущих года, но более чем вдвое больше, чем граждане Китая, которые идут вторыми со свыше 200 тыс. разрешений. 413 тыс. разрешений украинцам выданы в Польше (здесь следует вспомнить, что польские национальные долгосрочные визы также входят в эту статистику). Тем временем во Франции таких аж 1974, или немного меньше 1% от общего количества, и Украина даже не приближается к первой пятерке, три позиции в которой ожидаемо оккупировали страны Магриба (Марокко — 38,1 тыс., Алжир — 29,2 тыс., Тунис — 18,7 тыс.), а остальные заняли Китай — 14,2 тыс. и Сенегал — 8,3 тыс.
В целом на конец 2018 г. граждане Украины имели на руках 1 184 106 действующих разрешений на проживание в ЕС, из них больше всего — в Польше (400 тыс.), Италии (234 тыс.), Чехии (132 тыс.) и Германии (121 тыс.). По этому показателю Украина занимает лишь четвертое место, уступая Марокко, Турции и Китаю. Во Франции только 13 тыс. граждан Украины имели разрешения на проживание на конец года. Для сравнения: граждане Кот-д'Ивуара имели 56 тыс. действительных разрешений. Таким образом, присутствие легальных украинских мигрантов во Франции весьма незначительное.
Возможно, украинцы известны своим стремлением нарушать миграционное законодательство Франции? Давайте посмотрим на количество выявленных неурегулированных мигрантов за последние годы. Всего в ЕС в 2018 г. обнаружили около 38 тыс. неурегулированных мигрантов из Украины, причем из отчетов органов контроля нам известно, что подавляющее большинство их выявлено не в ходе проверок на территории страны, а на границе, когда они возвращались домой. Больше всего — в Польше (22 тыс.), Венгрии (4,6 тыс.), Германии (почти 3 тыс.) и Чехии (1470). Что там Франция? 525 человек. Немного больше, чем в Литве (445), но не так и много. Для сравнения: таких граждан Кот-д'Ивуара во Франции было выявлено 2,8 тыс., а граждан Гвинеи — 3,6 тыс., не говоря уже о гражданах Марокко — 8,2 тыс. Что интересно, россиян-нарушителей во Франции обнаружили точь-в-точь столько же (525), как и украинцев.
Кроме того, украинцам нечасто отвечали отказом во въезде на границах Франции: 200 отказов в 2018 г. У граждан Кот-д'Ивуара — 4,2 тыс. отказов, у россиян — 355.
В рамках такой мучительной темы как убежище, граждане Украины во Франции практически незаметны — 810 просьб об убежище в 2018 г. Это значительно меньше, чем почти 3 тыс. заявлений от граждан РФ и 5 тыс. — от граждан Кот-д'Ивуара.
В целом, хотя доля нарушителей миграционного законодательства относительно легальных мигрантов из Украины сравнительно высокая, в абсолютных цифрах что легальное, что нелегальное пребывание украинцев во Франции — абсолютное меньшинство. Принимая во внимание количество просителей убежища и неурегулированных мигрантов, Эммануэль Макрон с большим правом мог бы в качестве примера "подпольных сетей" назвать Россию, однако почему-то этого не сделал. Похоже на то, что упоминание им Украины было весьма случайным — и вместе с тем довольно закономерным. И вот почему.
Универсальный риторический щит
Граждане Украины еще в 2013 г. возглавили перечень получателей первых разрешений на проживание в ЕС и продолжают занимать первое место по этому показателю, что вполне логично, учитывая тесные культурные и экономические связи с ЕС, географическую близость и дисбаланс в экономическом развитии. К этому добавились еще и целенаправленная политика привлечения граждан Украины на рынок труда, которую ведут страны восточного фланга ЕС, многолетняя традиция украинской трудовой миграции вместе с поэтапным упрощением визового режима в 2007–2017 гг.
После начала "миграционного кризиса" в Европейском Союзе дискурс миграционной угрозы там несколько фантастично переплелся с дискурсом украинской трудовой миграции. Еще в 2015 г. пророссийский президент Чехии Земан заявил, что в миграционные квоты ЕС по распределению беженцев следует зачислять украинцев. Потом на этот путь стала Польша, где платят взносы социального страхования около 500 тыс. граждан Украины, а общее количество украинских мигрантов оценивается в более чем миллион. В 2016 г. польский премьер Беата Шидло провозгласила украинских мигрантов "беженцами", которых уже приняла Польша, а потому, дескать, страна больше не будет принимать никаких беженцев из Сирии по квотам ЕС. Такие заявления имели двойную аудиторию — страны-коллеги по Европейскому Союзу и собственный электорат с консервативными предпочтениями.
Удобным "украинским" риторическим аргументом со временем, в 2018 г., пользовались также премьер Чехии Андрей Бабиш и премьер Польши Матеуш Моравецкий, когда речь заходила о приеме беженцев. Общим в этом подходе было то, что, хотя украинцев здесь использовали как удобный аргумент в конфликтных ситуациях, эта риторика не содержала прямого негатива в адрес наших трудовых мигрантов.
Немного отличающейся была недавняя ситуация с заявлениями министра внутренних дел Эстонии Марта Хельме, который сначала собрался "отменить" безвизовый режим для Украины, а потом, когда эти заявления натолкнулись на сопротивление даже в самой Эстонии, попробовал уже традиционно использовать украинский фактор как основание для отказа в приеме беженцев по квотам.
Здесь украинцы уже не только являются спасательным щитом, за которым прячутся консервативные политики, но и сами становятся объектом негативного отношения. В частности Хельме заявил: украинские мигранты в Эстонии преимущественно русскоязычные, "гомо советикус", и быстрее интегрируются в русскоязычное сообщество, что для небольшой Эстонии со сложной историей отношений с Россией является довольно весомым аргументом. Несмотря на это, Хельме раскритиковали эстонские политики, а во время последней встречи министров иностранных дел эстонский коллега заверил Вадима Пристайко в безусловной поддержке безвизового движения граждан Украины в ЕС.
На этом фоне включение президентом Франции Эммануэлем Макроном украинцев во внутреннюю французскую дискуссию вокруг миграции кажется логическим продолжением тренда. Украинская трудовая и другая миграция становится все более заметным и весомым фактором в экономике и внутренней политике стран — членов ЕС.
Вместе с тем форма высказывания свидетельствует, что, несмотря на наличие украинских мигрантов — и урегулированных, и неурегулированных, — их присутствие не играет значительной роли для Франции. Франция не может сказать, что не будет принимать беженцев из Сирии или, предположим, Алжира и Кот-д'Ивуара, потому что у нее уже есть украинцы (как это делают в Польше), и, тем более, не может сказать, что украинцы представляют самую большую группу искателей убежища или трудовых мигрантов в стране, как заявил эстонский министр. Поэтому остается лишь довольно случайное сравнение, в которое можно было бы подставить практически любую страну Европы.
Однако, с другой стороны, попадание украинцев в это случайное сравнение не совсем случайно. Страна постоянно присутствует в медийном поле, особенно после истории с импичментом Трампа, а граждане Украины продолжают наращивать темпы знакомства с ЕС — и как работники, и как туристы. Все это накладывается на еще не проговоренный и не отрефлексированный до конца кризис с вопросами миграции и идентичности в ЕС. Поэтому вполне возможно, что украинцы еще засветятся в громких высказываниях европейских политиков, разных обманных и манипулятивных заявлениях. Остается только пожелать, чтобы все они были столь же неуклюжими, неуместными и не имели под собой серьезной основы, как утверждение Эммануэля Макрона, а реальные факты и в дальнейшем свидетельствовали об урегулированном и нормированном характере украинской миграции в ЕС.
И в завершение. Уже скоро, в декабре, должен быть опубликован очередной, третий мониторинговый отчет Европейской комиссии относительно соблюдения Украиной критериев механизма приостановления безвизовых режимов. Этот механизм призван обезопасить страны Шенгена от миграционных и безопасностных рисков со стороны стран, недавно получивших безвизовый режим с ЕС. Мониторинг фокусируется на критериях соблюдения миграционных регуляций ЕС и также имеет "политическую" часть, которая касается верховенства права, демократии и реализации реформ. Сказанное выше подтверждает, что, с точки зрения собственно миграционных критериев, у Украины все стабильно, а оснований для беспокойства нет, что бы ни говорили разные политики.
Павел Кравчук, Аналитический центр «Европа без барьеров»
Источник
