Снайпер из батальона «Айдар» рассказал об АТО

Пока одни ребята с ужасом ожидают увидеть повестку в военкомат, другие — рвутся в бой. Причем часто такие добровольцы не имеют даже начальной военной подготовки. «Взгляд» пообщался с одним из бойцов добровольческого батальона «Айдар» — снайпером Александром З., и узнал, как и кто сражается в зоне АТО.

Уехал от жены на три дня на рыбалку

36-летний Александр — руководитель крупной юридической фирмы, успешный адвокат с 14-летним стажем. Попасть в зону АТО он пытался вначале через военкомат. Однако такой доброволец там оказался не нужен: вначале не получилось сразу пройти медкомиссию, а потом — обнаружилось, что военный билет потерялся.

«Когда ты приезжаешь 2 раза в военкомат, то создается такое впечатление, что ты на фиг никому не нужен. Патриотов и добровольцев не желают видеть на фронте», — возмущается Александр.

Потому он решил идти самостоятельно: вначале подумывал о батальоне «Киев-1», но его насторожили слухи, что информацию об их действиях «сливают» ополченцам. Потому Александр остановил свой выбор на «Айдаре», и 1 июля оказался в Луганской области, в городе с красноречивым названием — Счастье. От жены Александр уехал тайком, не хотел, чтобы она волновалась.

«Сказал, что на три дня еду на рыбалку. Потом позвонил уже «оттуда», — смеется мужчина. Жена поначалу испугалась, обиделась и даже пару дней не говорила с ним. Однако потом решение мужа поддержала, за что он ей очень благодарен. 10-летний сын Александра, конечно, тоже переживает за отца и старается поддержать как может — словами, рисунками.

Кстати, не со всеми родственниками получается найти взаимопонимание после известных событий. К примеру, крымчане — дядя и двоюродная сестра Александра — вообще отказались продолжать общение.

«Чуть ли не матом друг друга послали. Теперь у них есть новые родственники в Москве, а о тех, кто им помогал здесь, в Киеве, в свое время, забыли», — с некоторой досадой говорит Александр.

Сейчас Александр в снайперском взводе. Хоть в армии он не был, но считает себя вполне подготовленным к этой профессии — он кандидат в мастера спорта по стрельбе, долгое время занимался страйкболом, потому о тактике ведения боя знает не понаслышке. Физподготовка у айдаровца отличная — помимо всего он еще и обладатель красного пояса по тхэквондо.

О том, почему пошел воевать, Александр рассказывает довольно сухо. «Дело убеждений и личного выбора. Есть время защищать свои права с помощью кодексов и красноречия, а есть — защищать свои права с оружием в руках. Это мой личный выбор — я пошел добровольцем», — говорит он.

Государство почти не помогает

Бойцы добровольческих батальонов получают от государства только оружие и боеприпасы. Все остальное — дело рук волонтеров.

Александру выдали укороченный автомат Калашникова (его называют «сучка») и снайперскую винтовку Драгунова (СВД) советского образца. Устаревшая техника — это, пожалуй, основная проблема у наших бойцов: нет современных прицелов, обмундирования, не говоря уж о бронежилетах: около 35% бойцов оказались без них. Как, кстати и сам Александр — у него защиту просто-напросто украли, причем свои же.

«Благодаря друзьям туда ехал с бронежилетом, но, к сожалению, есть факты воровства в самом батальоне. Мир не без уродов. Как правило, там порядочные, толковые ребята, но есть, конечно, те, которые, не знают, не понимают до конца, где они находятся. Поэтому бронежилета лишился на 2-й день, и все это время был без бронежилета — мне ребята одалживали, которые приходили с боевого», — рассказывает мужчина об особенностях жизни снайперского взвода.

Зарплата бойцов «Айдара» — 2000 грн. Им для этого нужно оформить карточку. Александр ее делать не стал — такая помощь от государства ему не нужна.

«Я считаю, что это насмешка. И я туда не за деньгами ехал, потому карточку оформлять не буду из принципа. Чем мне в жизни помогут эти 2000 гривен? Разве что на сигареты», — отвечает мужчина. Курит он, кстати, много — пачку, а то и полторы в день. Хотя утверждает, что это его обычное количество, разве что немного увеличилось.

Наркотики на блокпостах

За месяц у Александра было четыре боевых задания. Задачи там могут быть разные: захват стратегических объектов, обеспечение отвода каравана с ранеными, зачистка территории, разведка, отвлекающий маневр. Задания могут длится от нескольких часов до 2-3 дней. Там ребятам приходится тащить на себе 30-40 кг обмундирования, оружия, боеприпасов, а спят они в лесу под открытым небом — на бронежилетах.

О выходах на передовую с оружием Александр рассказывает достаточно спокойно: говорит, что не было ни страха, ни каких-либо других эмоций, только сосредоточенность.

«В боевых условиях — спокойно. Чувствуешь, что правда за тобой. Никаких эмоций. Обостряются чувства, конечно. Зрение, слух, мышление. А страха нет. Мне скорее страшно в плен попасть, потому что могут издеваться и достаточно жестоко», — сухо рассказывает о первом задании Александр.

Стрельба по «живым мишеням» вовсе закрыта для обсуждения. «Я участвовал в полноценных боевых действиях», — жестко отвечает боец на вопрос о том, приходилось ли ему убивать, показывая, что эту тему он обсуждать не будет. «Жизнь священна, но есть исключительные обстоятельства. Там понимаешь, что «или ты, или тебя», — закрывает вопрос Александр.

О противниках он говорит без ненависти, скорее с презрением. Рассказывает, что среди них много наркоманов. «На блокпостах противников очень много, видимо, наркоманов. На занятом блокпосту мы выгребли 2,5 ведра шприцев, дабы ребята, которые там уже будут нести дежурство, не поранились, не занесли какую-то заразу», — делится Александр.

Учил пленных петь гимн Украины

Местное население относится к украинским бойцам неоднозначно: кто-то поддерживает украинских бойцов, кто-то, наоборот, старается нанести побольше вреда.

«Есть те, которые, когда видят, машут руками, кричат „Слава Украине!“, есть те, которые плюются, смотрят исподлобья», — Александр говорит, что однозначной реакции на украинских бойцов нет.

Как-то раз, возвращаясь с боевого задания, ребята зашли в супермаркет — купить продуктов, чем неслыханно удивили продавщицу. «Как, вы еще и платить будете?» — пародирует Александр тон кассирши. Ей было странно слышать русскую речь и видеть интеллигентные лица у предположительных «бандеровцев».

Кстати, в батальоне достаточно много людей с высшим образованием. «Юристов очень много, потому что они понимают суть вещей, потому что они понимают, как функционирует эта система, к чему это ведет. Это люди грамотные, с высшим образованием, понимают, что есть время, когда нужно защищать свободу и независимость, от врагов, которые пришли к нам с оружием», — объясняет Александр присутствие своих коллег в зоне боевых действий.

Есть среди местных и такие, к которым, как говорит Александр, лучше не поворачиваться спиной. «Помню, был случай. Ехали ребята, а на обочине с якобы проколотым колесом стояли два микроавтобуса с украинскими флагами. Ну там „Слава Украине!“ Наши ребята остановились, чтобы помочь, а их расстреляли», — возмущается Александр подлостью местных. Рассказывает он, что и таксисты тоже сливают информацию о месторасположении боевых частей.

А как-то раз бойцу довелось пообщаться и с непосредственными противниками — он конвоировал их из одного пункта в другой. Трех мужчин «сдали» добровольцам местные жители. Александр решил устроить им «культурно-массовое мероприятие», как он сам это назвал в шутку.

«Я им предложил спеть гимн. Оказалось, что они его не знают даже!» — рассказывает мужчина. Потому он зачитал им несколько раз слова, напел мелодию. «Пели потом как миленькие. Физического насилия я к ним не применял. Может, на них подействовал автомат на груди, может, выслужиться хотели», — пожимает плечами боец. Общение с захваченными в плен мужчинами его не сильно заинтересовало, как и их дальнейшая судьба.

Эмоции на поле боя

В боевых условиях очень легко увидеть все не так, как в обычной жизни. Друзья здесь в считанные минуты превращаются в чужих людей, а просто знакомые превращаются чуть ли не в братьев.

Как рассказывает Александр, боевые условия порой очень сближают людей. Он рассказал об одном таком случае. Тогда Александр с товарищем оказались под обстрелом.

«Я с Майдана знал одного товарища, ныне покойного. Лежим под минометным обстрелом, человек снимает с себя каску, надевает на меня. Я ему говорю: „Ты что делаешь?“ Он говорит: „Ты больше, в тебя попасть легче“. И улыбается при этом», — с теплотой рассказывает Александр. Сейчас он не заводит там близких знакомств. После того, как его друг не вернулся с боевого задания, боец пытается оградить себя от лишних привязанностей, чтобы не испытывать боль от потери близкого человека.

Иногда положительные эмоции можно получить в самых неожиданных ситуациях. «Мы подъезжали к супермаркету покупать воду. Там был малыш, который, увидев мужчин с оружием, подбежал к нам, кричал „Слава Украине!“, рассказывал о том, что многие его одноклассники за Россию, но он им дает подсрачники, что родители его тоже за Украину. Живой такой, веселый малыш, настоящий казак. Он уверен, что мы обязательно победим», — рассказывает Александр, добавляя, что мальчик буквально вдохнул искорку жизни в уставших и расстроенных бойцов.

В остальном Александр отвлекается от войны чтением книг: из-за сбитого режима засыпать ему стало сложнее, потому перед сном может полистать книги по военной тематике или, к примеру, об истории Запорожской Сечи. А еще старается почаще звонить жене, сыну и матери, чтобы те не волновались, и много молится о том, чтобы вся эта ситуация поскорее закончилась.

Страшно, что война стала обыденностью

Сам Александр достаточно сухо относится к своим впечатлениям о боевых действиях. Говорит, что домой вернется разве что с новым опытом — и бытовым, и духовным. Из всего он вынес для себя два главных вывода о жизни.

«Я понял, что человеческий организм может вынести очень многое. И второе — это то, что нет границ человеческой фантазии и злобе. Я думал, что я видел все грани человеческой натуры за 14 лет опыта адвоката. Оказалось, что это детский сад, вторая четверть», — делится впечатлениями Александр.

Несмотря на то, что страха боевых действий у Александра нет, он очень переживает о том, что для молодежи война и смерть стала обыденным делом.

«Страшно от другого — что ребята, которым по 20-22 года, видят это все, и для них это, в основном, контр-страйк. Они не понимают серьезности всего, что происходит. Те, кто выживут, уедут с этим оттуда, а это как-никак оставляет определенный отпечаток на человеке. Там совсем другие разговоры: о гранатах, о боеприпасах, о минах, о методах допросов, о том, какие боеприпасы как кого убивают, о тактике боя. Никак не о театре и о кино. Вот это и страшно, что это становится обыденными разговорами. А от другого страха нет», — с некоторой грустью говорит боец. Однако другого выхода для Украины он не видит и сам намеревается оставаться в зоне боевых действий «до победы».