Армен Джигарханян — сверхчеловек по Ницше, которого актер обожает и часто цитирует. Джигарханян убедителен в роли злодеев — мафиози, бандитов, киллеров, пиратов. Слово и дело у них не расходятся, это люди действия.
Спектакль «Театр Нерона и Сенеки» по Радзинскому, который артист привез в Киев, ключевой для него. В далеком 1985-м в Театре имени Маяковского Джигарханян сыграл в этой пьесе Нерона. А в Киеве он предстал в виде воспитателя императора — моралиста Сенеки.
Сенека как мудрый политик (он правил Римом до совершеннолетия Нерона) постоянно лицемерит. Лжет Нерону, что отец погиб не от руки его матери, а «отравился грибами». Хотя всем вокруг известна страшная правда. Когда уже Нерон убивает соратников — Сенека пишет оправдательные письмо для сената. Сенека ставит мораль на службу политике.
«Взгляд» спросил у Армена Борисовича в лоб:
— Какая роль для вас более заводная: диктатора или морализатора?
— Это самый каверзный вопрос, который я слышал. Мы все играем разные роли, не только на сцене. Кто вам сказал, что Нерон — это плохо? Это власть. Интереснее ли мне в роли диктатора? Позвольте мне прямо не отвечать на этот вопрос. Это сложно. Мы часто кокетничаем сами с собой, но выбираем, что нужно большинству. Вот болеем, к примеру, за «Динамо», потому что у них фанатов больше. И потому идем за ними. Мы пристраиваемся к разным толпам. Занимаем, не свое место, а указанное. А потом сидим на кухне и плачем. Люди предают свои идеи. Мы знаем, правд много. Вот эмигрирует кто-то и оттуда нам указывает, что именно здесь не так. У нас страшные явления происходят в российском театре. Но я боюсь сказать, о ком идет речь. Я связан обязательствами со своим театром, а это человеческие судьбы. Я же понимаю, что они могут решиться росчерком пера. Мы не раз стоим в жизни перед пропастью: или перепрыгнешь, или вниз полетишь.
— Изменилось ли за тридцать лет ваше отношение к главным героям пьесы?
— Я люблю эту пьесу. Там все связаны между собой. Как хорошо кто-то сказал: хочешь понять радугу, не разделяй ее на цвета. Ницше заметил: «Искусство нам дано, чтобы не умереть от истины». Это позиция важна. Поменялось ли мое отношение? Наверное, все-таки что-то поменялось. Но что — я и сам не знаю. Бывает, артист вдруг говорит: «Я больше не выйду на сцену с этими словами. Вычеркните. Измените». Нерон был умным, гениальным. Мы сами таких создаем. Демократия, справедливость — их не существует. Есть правда сильных. Вот Иисус Христос был хорошим человеком? Никто не знает. Согласимся с тем, что он был гениальным, удивительным человеком. Можно ли о себе сказать: «Я хороший?» Я только стараюсь быть объективным. Видите, какой я хитрый? Ведь «объективности» тоже нет.
— А что есть? У кого вы учитесь мудрости?
— У детей и животных. Актерскому искусству я учился у кота Фила. Животные и дети — сосредоточие правды. Я когда-то играл Медведя. Мог вытворять, что хочу. Это высокая степень свободы! Я не рассчитываю, что придет какой-то Бог и за меня все сделает. Не хочу молиться. Мне надо забрать у кого-то энергию, чтобы сделать спектакль. Я прошу своих родственников поделиться. А кто такой Бог — я не знаю. И не ведаю, где Он сидит.
— Ваш Сенека способен был
повлиять
на Нерона?
— Если по телевизору показывают, как в самолете дерутся, значит, мы воспитали хамов. Мы виноваты в этом. Не тому их учили. А у Нерона генетическая проблема. Ничего не поделаешь. В нем была червоточина. Он — генный урод. Ученые говорят, что с такими ничего не поделаешь. Гены не изменишь.
