«Сплошной совок»
В мае 2014 году на волне патриотического подъема Богдан Муха из Луцка ушел добровольцем на контракт в Вооруженные силы Украины. Три года спустя он уволился из армии уже совсем в другом настроении. 41-летний юрист и бывший милиционер говорит, что в украинской армии столкнулся с многочисленными злоупотреблениями, нарушением своих прав и даже побоями.
«Это был сплошной совок, невежество, игнорирование моих прав и свобод, — жалуется Муха. — Нас ставили в позицию, что мы должны своего командира в задницу целовать, чтобы он нас куда-то отпустил».
Уволившись, Муха пополнил когорту недовольных, количество которых растет ежегодно.
Как сообщили в Генштабе, в 2016 году ряды вооруженных сил покинули 2,6 тыс. военнослужащих, а в 2017-м их количество выросло почти в десять раз — до 20,1 тыс. Это чуть меньше 10% всего состава украинской армии. В этом году отток может возрасти. За первое полугодие уже уволились 9,5 тыс. человек.
Минобороны приводит еще большие цифры. По их данным, 11 тыс. уволились за январь-июнь 2018 года. Еще более 18 тыс. военных заявили, что намерены уволиться до конца года.
«Отток в 30 тыс. в год — это катастрофа, — говорит военный эксперт и экс-офицер Генштаба Олег Жданов. — Мы можем в декабре получить военные части, которые будут оцениваться как ограниченно боеспособные или небоеспособные».
Уже сейчас, по его данным, укомплектованность воинских частей в среднем составляет 60%.
«Мне 40 лет, а я должен сидеть, как школьник»
В Генштабе говорят, что чаще всего контрактники жалуются на низкую зарплату, отсутствие служебного или постоянного жилья, устаревшее вооружение и технику, а также плохую, а порой вообще недостающую инфраструктуру в отдаленных гарнизонах.
Впрочем, контрактники, с которыми пообщались журналисты, говорят, что денежное обеспечение хотя и важный, но не определяющий фактор. Гораздо больше личный состав деморализует произвол командиров, советские подходы и несоблюдение даже тех прав, которые гарантированы по контракту.
Богдан Муха вспоминает, как в 2016 году 14-ю бригаду, в составе которой он служил, вывели из зоны боевых действий. Только не в пункт постоянной дислокации, а на полигон, где в течение пяти месяцев воинов держали посреди поля.
По словам бывшего военного, вопреки контракту у бойцов не было ни выходных, ни нормированного рабочего дня. Большинство из них не отпускали в семьи, которые они не видели уже несколько месяцев. Когда Муха попытался пожаловаться на горячую правительственную линию, а затем обратился в суд, стало только хуже — руководство выносило ему выговоры, несколько месяцев подряд урезало зарплату, а потом бойца перевели в другую воинскую часть с плохой характеристикой.
В конце концов он уволился. Но утверждает, что хотел бы продолжить службу, причем на передовой. Только не рядовым, а офицером. Только вот переаттестовать бывшего майора милиции с высшим образованием, по его словам, отказываются.
«Мне 40 лет, я мужик, у меня сын, а я должен сидеть, как школьник, 24 часа в сутки, 7 дней в неделю по чьей указке. И это не в зоне боевых действий, а на полигоне», — возмущается он.
В 2016-2018 годах вопрос о том, как уволиться, занимал первое место среди всех обращений военнослужащих на горячую линию общественной организации «Юридическая сотня», говорит юрист организации Антон Красов.
Причиной напряжения стали пробелы в законодательстве. Только в июне 2018 вступил в силу закон, который упорядочил процедуру увольнения военнослужащих. До этого уволиться было крайне проблематично. Причем касалось это не только бессрочных контрактов до конца особого периода, но и контрактов на определенный срок.
«Процесс увольнения был приостановлен вплоть до июля 2018 года, — объясняет Красов. — Военнослужащие, которые отслужили сроки своих контрактов, переслужили по 20, 25, а то и 30 месяцев. Они жили и воевали в ежедневном ожидании, абсолютной неясности относительно сроков увольнения и своей дальнейшей жизни».
Бывший контрактник Сергей, который просит не называть своей фамилии, говорит, что уволится в прошлом году он смог только благодаря контузии. Его коллеги, которым не удавалось уйти по состоянию здоровья, сознательно добивались дисциплинарных взысканий, чтобы уволиться по служебному несоответствию. Некоторые шли даже на уголовное преступление — самовольное оставление воинской части. В прошлом году, по данным Генпрокуратуры, было зарегистрировано 3,2 тыс. таких правонарушений. Это на 36% больше, чем в предыдущем, 2016 году.
«Если есть удостоверение участника боевых действий, они подпадают под амнистию, — объясняет Сергей. — Правда, все равно дают два года условно, но зато на свободе и не в армии».
«Держали на морозе минус 20, пока он не стал писаться»
Такой отток кадров — логичен, говорит Сергей, который пришел в армию в 2016 году после существенного повышения зарплат военным. Тогда доходы в армии выросли в 2,5-3 раза. К примеру, рядовой вне зоны АТО стал получать минимум 7 тыс. гривен вместо 2,3 тыс.
«Люди, которые купились на большую зарплату, красивые билборды и победные сюжеты телеканалов, обнаружили, что армия далеко не так, как по телевизору, — говорит Сергей. — На самом деле, условия скотские, а где-то в Польше на заработках можно получать намного больше».
Гарантированные по контракту выплаты, в частности «подъемные», бывший военнослужащий пытается выбить от государства уже 2,5 года. По его словам, даже на свою зарплату военные не могут рассчитывать — в своем подразделении он столкнулся с поборами со стороны высших чинов. Командиры якобы сначала угрожали подчиненным выговорами и финансовыми взысканиями, а затем «соглашались» отказаться от выговора, если бойцы заплатят им лично по 2 тыс. гривен.
Подразделение Сергея, по его словам, полтора года не имело пункта постоянной дислокации. Люди жили в палатках на холоде, вещи постоянно грызли мыши, даже питание получали с перебоями.
Жаловаться было бессмысленно. Сергей вспоминает, как один из рядовых пожаловался на горячую линию из-за того, что на их пост не подвозили продукты.
«В результате нам привезли хлеб, но солдата, который позвонил, отправили на дежурство и держали на морозе −20, пока он не стал писаться от воспаления мочевого пузыря», — возмущается экс-контрактник.
Удержать и сохранить
Военное руководство из-за оттока кадров бьет тревогу, ведь это влияет на боеспособность армии.
«Мы вынуждены набирать новых контрактников, проводить полный цикл их подготовки, а через определенный срок они снова увольняются. Нам нужно держать мощное ядро Ввооруженных сил, тогда это будет способствовать усилению способности армии», — объяснял начальник Генштаба — главнокомандующий ВСУ Виктор Муженко.
Удерживать кадры власть надеется повышением зарплат и различными социальными преимуществами. В частности, Совет нацбезопасности согласовал, что со следующего года минимальная зарплата военных вырастет до 10 тыс. гривен в месяц. Правда, ранее в Генштабе просили больше. По подсчетам ведомства, базовое денежное довольствие должно вырасти как минимум вдвое — до 15 тыс. гривен.
Также должна заработать процедура выплаты компенсации за аренду жилья для солдат и сержантов на контракте. Сейчас такая компенсация предусмотрена только для офицеров.
Кроме того, президент Петр Порошенко обещал в следующем году обеспечить жильем более 20 тыс. контрактников.
Но этого недостаточно, говорит Олег Жданов. Нужно менять всю систему — строить новую армию с новой правовой базой.
«Мало перевести на украинский советский устав, по которому у рядового нет прав, а только обязанности, — поясняет эксперт. — Я уже молчу, что вы не найдете контрактника, перед которым бы государство на 100% выполнило бы свои обязательства согласно контракту».
«Опыт, который получили кровью, сейчас может пойти в песок»
Украинская армия за последние четыре года научилась хорошо воевать, но не научилась жить мирной жизнью, особенно в пунктах постоянной дислокации, говорит военный эксперт Алексей Арестович.
Отсутствие обновленной, четко прописанной системы взаимодействия подчиненных и руководства порождает непонимание и конфликты поколений, отмечает он. В результате «новенькие» называют армию «совком», а командиры работают по старым схемам, скрываясь от недовольных за бумагам и совещаниями.
Особенно возмущаются те, кто имеет боевой опыт.
«Если контрактник — воин, который два года ездил в танке на „передке“, то сейчас мести плац ему не в кайф, — объясняет Арестович. — Все эти бумаги, ведение документооборота, рутина в пункте постоянной дислокации, для людей — это очень тяжелая психологическая ломка. И они уходят».
Для профессиональной армии потеря людей, которые прошли АТО, — особенно большая проблема, подтверждает Сергей Згурец, директор информационно-консалтинговой компании Defense Express.
«Наиболее критичен отток среднего звена с боевым опытом. Ведь опыт, который получили кровью, сейчас может пойти в песок», — объясняет он.
Чтобы достичь успеха украинская армия должна стать настоящей профессией на долгие годы, а не временной подработкой, говорит военный эксперт Алексей Арестович
Эксперты признают, что 250 тыс. военных — слишком большая армия для скромного оборонного бюджета Украины, который сейчас составляет чуть больше 2,5 млрд. евро.
Для сравнения европейским странам 100 тыс. личного состава обходится примерно в 10 млрд евро. То есть украинский оборонный бюджет должен составлять 25 млрд евро.
Украина могла бы сократить свое войско, по меньшей мере, на 30%, одновременно улучшив обеспечения тех, кто остался, говорит Згурец. Но для этого придется динамично проводить реформы. В частности, автоматизировать боевое управление и взять на вооружение новые образцы ракетных средств поражения, которые должны компенсировать меньшую численность армии в случае наступления России.
Кроме того, профессиональный уровень тех военных, которые останутся, должен существенно возрасти. «Мы сегодня не можем дать нашим солдатам дорогие, технологические образцы вооружений, — поясняет эксперт. — Кадры слишком мимолетны, они игнорируют меры безопасности и не хотят изучать сложное оружие. Мы имеем проблемы даже с использованием минометов».
Реформы должны сделать службу в армии профессией с карьерными перспективами даже для рядовых и сержантов, когда контракты подписывают на 5-10 лет.
«Это должно стать настоящей профессией, которая дает положение в обществе, а не возможность перебиться между клубникой в Польше и стройкой в Подмосковье, — объясняет Арестович. — Если мы будем реформировать армию в том же темпе, как и все общество, мы ее потеряем».
